Анекдот «Часы Мюрата»
В доказательство сообщим здесь анекдот, слышанный от достоверной особы, в Москве:
"Остававшейся Мюрат занимал великолепный дом Графа Разумовского на Гороховом поле. Хотелось ему велеть исправить часы свои, которые прежде шли всегда весьма верно. Он призывает одного из дворовых графских людей, знающего несколько по-французски и спрашивает, имеет ли он знакомого часовщика по близости, отдает ему часы, приказывая скорее возвращаться и не отдавать их, ежели починка требовать будет много времени. Слуга отказывается от комиссии, ежели не будут ему даны проводниками два солдата, прибавя, что на улицах всех грабят. Ему дают двух солдат Италианской гвардии. — Едва вышел он на Покровку, как два драгуна подходят к нему и требуют все, что у него есть, Италианцы объявляют Французам, кем и куда послан провожаемой ими слуга; но высокое имя Его Неаполитанского Величества не произвело ни малейшего действия. Мюрат был выруган самыми гнусными словами, а часы отняты у человека. К сему надобно прибавить, что когда слуга возвратился домой, и все происходившее было доведено до сведения Мюрата, даже и имена Французских солдат, часы отнявших, он удовольствовался только токмо пожав плечами".
М
Один русский кирасир попался в плен и был взят в денщики к саксонскому офицеру. Таковая служба весьма была противна для истинного русского; но зная обстоятельства, в коих он тогда находился, благоразумие удерживало невольные порывы показать неудовольствие свое, и внушило ему при том хитрое средство выйти из невольничества, в котором поставлял он верх своего несчастия. Приметив, что новый его господин несколько дней кряду ничего не ел, он предложил ему идти в ближайшую деревню под Москвою, где обещал доставить ему все нужное. Офицер принял сие с чрезвычайною охотой; наконец кирасир привел его к одному огороду, и велел взрыть ему одно место, где по словам его были спрятаны разные съестные припасы, сам же хотел обойти деревню и поикать еще чего-нибудь. Между тем, как саксонец принялся ревностно за назначенную ему работу, кирасир, собрав всех деревенских баб, потому что мужчины были на травле французских мародеров, вооружил их косами и рогатинами и привел в огород. Обманутый таким образом саксонец был взят в плен бабами, и с коих одна отважнейшая привела его на рогатине к нашим передовым постам. Кирасир же, освободившись от плена и позорнейшего для него рабства иноземцу, возвратился к своей команде и вступил снова к отправлению прежней своей должности. (С. 15-16).
Во время сражения, происходившего в апреле 1813 года, в королевстве Саксонском, близ города Люнебурга, жители оного, увлеченные любопытством, сопряженным со страхом и надеждою, вышли из города и стали на возвышенном месте, откуда не только слышны звуки пушечных и ружейных выстрелов, но даже видны были все движения сражающихся. В одном месте, где сражались с французскими отчаянными шайками большей частью войска прусские, выстрелы начали мало-помалу уменьшаться, а особливо у сих последних, по причине употребленных ими всех своих зарядов. Французы стали усиливаться и наступали отважнее на пруссаков; пруссаки поколебались и хотели, для решения дела, прибегнуть к последнему средству - штыкам, принуждены будучи несколько податься назад. Вдруг одна молодая прекрасная благородная девица, находившаяся в числе стоящих на возвышенности зрителей и имевшая на службе ближайших своих родственников, устремляется на поле сражения, бросается в самую середину сражающихся, вынимает у солдат убитых из сумок их патроны, наполняет ими свой передник, обращается безбоязненно к рядам воюющих своих соотечественников, раздает им собранные ею патроны, просит, умоляет их со слезами и на коленях, дабы они не переставали поражать врагов человеческого счастья и спасали отечество. Солдаты, видя прекрасную девицу, предающуюся добровольно очевидной опасности, не страшащуюся ни пуль, ни ядер вокруг ее летающих, и презирающую смерть, на каждом шагу ей угрожающую, будучи тронуты до глубины сердец, закричали «Друзья! За Отечество!» устроились, ударили на врагов с новой силой, с новой смелостью и отважностью и в одну четверть часа склонили на свою сторону долгое время сомнительную победу. (С. 72-73).